Изида. — Большое число названий Изиды уже было упомянуто. Она также изображалась с различными эмблемами, означающими ее разнородные свойства. Светлый круг, змея, колосья и цитра означали почетные божества Гекатейских (Геката—богиня ночи), Вакхических, Элевсинских и Ионических мистерий, то есть таинств вообще, для которых аллегория была изобретена. Черная мантия, в которую она облекалась, с вышитым серебряным месяцем и звездами означала время, когда совершались таинства, именно глухую ночь. Ее различные имена приведены в следующих словах, которые Апулей в своем «Золотом осле», описывая мистерии под видом басни, влагает в ее уста: «Вот, Люций, тронутая твоею мольбою, я явилась к тебе; я — природа, родительница всех вещей, царица всех стихий, первобытное исчадие веков, высшее из божеств, владычица духов умерших, первое из небесных и первое из всемирных веществ, единый и многообразны," вид самобытной материи; я, знаком управляющая яркими вершинами неба, ветрами на морях и тишиною в пределах под ним, единому божеству которой весь шар земной поклоняется под различными видами, множеством названий и разными обрядами. Поэтому первые фригийцы называли меня Пессинунтикой, матерью богов, жители Аттики — кекроповой Минервой, плавающие киприйцы — пафосскою Венерою, стрелонос-ные жители Крита — диктейскою Дианою, трехъязычные сицилийцы — адскою Прозерпиною и элевсинцы —древней богиней Церерою. Некоторые называют меня также Юноной, другие Беллоной, еще Гекатою и Рамнузиею. Эфиопы, арийцы и египтяне, посвященные в древнюю науку, воздают мне честь особенными обрядами и называют моим настоящим именем — царица Изида».

Из этого ясно, что Изида была в глазах посвященных не одною луною. В святилище разные образы сведены к единству, множество кумиров сливается в одно божество, то есть в перво-бытную силу и разум.

Предназначались ли мистерии только для мертвых?
Не могли ли живые проводить их для себя, чтобы улучшить свою земную жизнь или обеспечить жизнь будущую?
Ответить на эти вопросы нелегко, так как наука не располагает соответствующими данными. Все же человеку, покрайней мере, пока он пребывал среди живых, осирические ритуалы могли «отсюда» обеспечить достижение бессмертия. По крайней мере, одному человеку, который являлся богом, то есть фараону. Как божий сын и жрец всех храмов фараон отличался при жизни той ритуальной чистотой, которая обеспечивала ему обладание способностями и возможностями, при- писываемыми Осирису. Царь становился богом благодаря осирическим ритуалам; считалось также, что с момента
восшествия на престол он принимал осирическую смерть и был откуплен от нее, подобно Осирису.
Итак, египетские фараоны, проходя осирические мистерии, достигали обновления жизни. Являлось ли это исключительной привилегией царей? И как обстояло дело с их подданными? Только ли после смерти над ними соверша- ли обряды, которые обеспечивали воскресение? Источники
молчат об этом, и не удивительно, потому что речь идет о мистериях. Тем не менее, я разделяю мнение Лефебюра, высказанное им по поводу одной стелы эпохи XII династии, принадлежавшей некоему Упуаут-аа, который удостоился высшей милости — «пройти под шкурой» при жизни.
«Его величество, — сообщает он, — назначил меня жрецом, приносящим в жертву быков, в храме Осириса Хен- ти-именти, в Абидосе, что в Тинитском номе. Я прошел под шкурами mskAw там для самого себя, благодаря великой милости, которую его величество оказал мне...»
Воскресение после смерти благодаря магическим ритуалам, важнейшим из которых являлся ритуал со шкурой, такой была цель осирических мистерий; уверенность в достижении вечной жизни — таким был результат инициации.

Тайный ритуалы египетских храмов
Древнейшие египетские храмы всегда архитектурно делились на две части, то есть каждый храм состоял из двух отделений: 1) для обычных религиозных ритуалов и 2) для тайных мистерий. Последние держались в большом секрете и проводились в особом святилище.
Посвящаемого приводили при помощи гипнотического воздействия (куда входили и сильнодействующие воскурения и месмерические пассы по всей длине тела) в состояние транса (схожее со смертью), в котором невозможно было обнаружить никаких признаков жизни. И пока тело лежало неподвижно, душа оставалась связанной с ним магнетической нитью, открытой ясновидящему взору руководившего посвящением жреца. Таким образом, жизненные функции сохранялись, несмотря на полное прекращение жизнедеятельности. Целью и смыслом посвящения было убедить посвящаемого в том, что «Смерти нет!». Для этого использовалось самое наглядное и самое убедительное средство — человеку предлагалось самому пройти через весь процесс умирания и заглянуть таким образом на другой уровень бытия. Транс был настолько глубоким, что человека помещали в украшенный надписями и рисунками саркофаг, накрывали сверху крышкой и запечатывали. И что бы там ни говорили, фактически это было самое настоящее убийство!
Но когда положенное время истекало, саркофаг открывали и посвящаемого при помощи особого метода возвращали к жизни. Это и есть собирание символически разбросанных частей тела Осириса с последующим его воскрешением. Сказочное воскресение Осириса на самом деле было реальным воскрешением человека, посвящаемого в тайные мистерии этого бога!
Когда время транса подходило к концу и посвящаемый уже был готов к пробуждению, его переносили в ту часть комнаты, где на его спящее лицо должны были упасть первые лучи восходящего Солнца.
Доподлинно известно, что в самые древние времена многие египетские жрецы высокого ранга и все высшие жрецы в совершенстве владели секретами гипноза и месмеризма и могли вызвать у человека такую глубокую каталепсию, что можно было констатировать даже наступление у него трупного оцепенения. Высшие жрецы были способны и на большее, намного превзойдя современных гипнотизеров, ибо они могли сохранять разум посвящаемого бодрствующим даже тогда, когда его тело погружалось в транс. При этом он ясно осознавал все, что происходило с ним в этом сверхъестественном состоянии, и не терял памяти о пережитом по возвращении к своему нормальному сознанию.
Перед церемонией жрецы объясняли человеку истинную сущность его природы, а затем, постепенно отделяя его душу от тела, доказывали ему реальность существования другого уровня бытия: так называемого духовного мира, символом перехода в который являлся тот самый расписанный саркофаг. Вот почему египтяне вырезали на крышках саркофагов, изображали на деревянных ящиках для мумий и рисовали в своих священных текстах странного птице-человека, отлетающего от мумии или сидящего на ней. Птица с человеческой головой и человеческими руками. Она часто изображается протягивающей к ноздрям мумии руку с вложенным в нее иероглифическим символом распущенного паруса, означающим дыхание; в другой руке она обычно держит крест с круглой петлей наверху — знак жизни. Здесь, в часовне; или на каком-нибудь папирусе, или же вырезанное в граните, это странное изображение всегда несет одну и ту же смысловую нагрузку — оно иллюстрирует учение о существовании духовного мира.
Хотя этот посвятительный процесс внешне напоминает то, что обычно делают наши современные гипнотизеры, все-таки египетские методы гипноза в некоторых аспектах намного превосходят нынешние, поскольку гипнотизер, хотя и может привести в действие человеческое подсознание, все же не в состоянии сохранить у человека память о пребывании на иных, более глубинных уровнях существования.
Осириса считали богом-мучеником, принявшим смерть, но затем воскресшим из мертвых. Таким образом, его имя ассоциировалось для большинства людей с идеей посмертного воскресения, а его победа над смертью давала надежду на нечто подобное и для всех остальных.
Вера в бессмертие души и жизнь после смерти была общераспространенной. Люди верили и в то, что при переходе к этой новой жизни боги судят душу человека, тщательно взвешивая все его добрые и дурные поступки в прошлом. Грешники после этого получают заслуженное наказание, а праведники допускаются в благословенную страну, где воссоединяются с Осирисом. Подобные представления как нельзя лучше подходили для широких масс простонародья, давая непритязательному крестьянскому уму ровно столько, сколько он был в состоянии воспринять. Не было никакой нужды перегружать его сложной философией и тонкими психическими материями.
Все традиционные мифы, легенды и предания следует воспринимать как отчасти исторические, отчасти символические, скрывающие в себе под маской притчи глубинный смысл — единственно правильное их истолкование. Для удержания учения в памяти поколений храмовые жрецы не только учредили определенный ритуал, но и давали по определенным дням своего рода публичные представления, в которых разыгрывалась драма жизни Осириса. Но лишь немногие из этих представлений подходили под определение мистерий (да и то в упрощенной, популярной своей версии). Их можно сравнить с древнегреческими мистериями и изображением Страстей Господних, разыгрывавшихся в средневековой и новой Европе (в Обер-Аммергау, в Баварии, этот обычай сохранился по сей день в виде драмы о Христе). Так что не следует смешивать их с настоящими мистериями, которые никогда не проводились публично и не ограничивались театральным представлением. Публичные церемонии носили священный, но символический характер, они не раскрывали широкой публике никаких сокровенных тайн. Следовательно, древний спектакль о Смерти и Воскресении Осириса никак нельзя отождествлять с самим таинством мистерий. „
Публичные богослужения и общедоступные ритуалы проводились для широких масс населения, которые и не требовали большего. Но существовали также и более философское учение, и тайный ритуал, предназначенные для интеллигенции. Духовно просвещенные и подготовленные египтяне
— знать и высокопоставленные лица — знали об их существовании и могли получить доступ к их углубленному изучению, если чувствовали к этому склонность.
В храмах устраивались специальные изолированные помещения для проведения мистерий. А принимать в них участие мог лишь узкий круг избранных жрецов, именовавшихся иерофантами. Эти тайные обряды осуществлялись параллельно с экзотерическими церемониями поклонения богам или даже независимо от них. Сами египтяне использовали для их обозначения слово «таинство» («мистерия»).
Сверхъестественный характер великих мистерий, не имеющих практически ничего общего с ритуальными спектаклями, не раз подчеркивали сами посвященные. Так, один из них сказал: «Благодаря мистериям смерть стала не злом для людей, но благом». Это признание может означать только одно: человек действительно пережил смерть, но извлек для себя из этого огромную пользу. Иероглифические тексты называют таких людей «дважды рожденными», к своим именам они могли добавлять титул — «воскресший к жизни». Иногда археологи находят на гробницах подобную надпись, удостоверяющую высокий духовный статус захороненных в них лиц.
Здесь будет вполне уместно добавить к рассказу о мистериях несколько пояснительных строк, принадлежащих перу человека, жившего в классическую эпоху и лично прошедшему через посвящение (по крайней мере, через его низшую ступень). Ему пришлось клятвенно пообещать не разглашать подробностей происшедшего, поэтому нам придется довольствоваться лишь общими разъяснениями и уклончивыми намеками. Приводимый ниже отрывок является самым подробным рассказом посвященного, прошедшего первую ступень мистерий Изиды. Его автор — Апулей — в автобиографическом сочинении «Люций» говорит о человеке, постучавшем в двери храма в поисках тайного знания.
Египетские мистерии долгое время держались в тайне от иностранцев. Лишь в более позднюю эпоху некоторые из них были допущены к посвящению. Но им, как и всем прочим посвященным, пришлось сперва пообещать сохранить полученное знание в тайне. Правила, ограничивавшие допуск к мистериям, были строгими и неумолимыми.
«День ото дня мое желание участвовать в мистериях становилось все сильнее; вновь и вновь приходил я к верховному жрецу с настойчивыми просьбами позволить мне приобщиться к таинствам священной ночи, посвященной богине. Но он, будучи человеком непоколебимым и известным своим ревностным исполнением всех предписываемых религией правил, спокойными и добрыми словами, какими родители обычно сдерживают преждевременные желания своих чад, смирял мою настойчивость и успокаивал мой смятенный дух утешительными обещаниями иного, не менее важного просветления. По его словам, день посвящения каждого человека назначает сама богиня, так что на жреца, избранного ею на служение, должно указать провидение.
Как и всем остальным, он приказал мне ожидать решения богини с почтительным терпением, строго-настрого предостерегая меня от чрезмерной поспешности и нетерпения, равно как и от впадения в другую, противоположную крайность: мне не следовало ни напоминать о себе, пока обо мне самом не вспомнят, ни мешкать, если меня все же призовут на служение:
“Ведь богиня держит в своих руках как ключ к адским вратам, так и ключ к тайнам вечной жизни. Сам факт посвящения рассматривается как добровольная смерть, готовность пожертвовать жизнью, поэтому богиня обычно избирает тех, чей естественный срок жизни уже подходит к концу и кто уже стоит на пороге ночи. И конечно же, богиня выбирает лишь тех, кому, по ее мнению, она может без опасений доверить свою великую тайну. Таких людей богиня благословляет даром нового рождения, позволяя им начать новую, качественно отличную от прежней жизнь. И ты должен терпеливо ждать волеизъявления небес”.
И спасительная милость великой богини не обошла меня стороной: она не стала терзать меня долгим ожиданием и однажды под покровом ночи изъявила свою волю, не оставлявшую никаких сомнений в том, что желанный для меня день настал, и теперь она намерена даровать мне все то, о чем я так страстно просил ее в своих искренних молитвах.
Этим и прочими указаниями верховная богиня наполнила радостью мой дух, и еще до наступления дня я, стряхнув с себя остатки ночного сна, устремился прямо к дому жреца. Я встретил его у самых дверей спальни и поприветствовал. На этот раз я был исполнен решимости просить его дозволения на участие в мистериях намного решительнее обычного, поскольку считал это теперь своим долгом. Но жрец, как только увидел меня, первым обратился ко мне со словами:
“Счастлив твой жребий, Люций, и отмечен благословением, святейшее божество соизволило ниспослать тебе благую весть. Настал тот день, к которому ты так стремился в своих неустанных молитвах. Великая богиня из многих имен избрала твое, и, повинуясь ее божественной воле, я посвящу тебя в тайну священных мистерий”.
Потом, вложив мою руку в свою десницу, добрый старец повел меня прямо к дверям великого святилища, а после церемонии открывания ворот, положенных богослужений и утреннего жертвоприношения принес из храмовых тайников книги, исписанные непонятными знаками.
Когда мы вернулись в помещение храма, уже миновал полдень. Жрец усадил меня у ног богини и поведал несколько секретов, слишком священных, чтобы я мог раскрыть их перед непосвященными, а затем, уже в присутствии других жрецов, приказал мне в течение десяти следующих дней воздерживаться от излишеств в пище, не есть живой плоти и не пить вина.
Все эти предписания я исполнил с величайшей точностью, и наконец настал день моего посвящения богине. Солнце склонилось к западу, знаменуя наступление вечера, и вот! со всех сторон ко мне потянулись посвященные, и каждый, согласно древнему обычаю, подносил мне какой-нибудь дар. Наконец, когда все посвященные ушли, на меня надели полотняную рубаху, которую до меня не надевал ни один человек, жрец взял меня за руку и повел за собой в самое сердце святилища.
Полагаю, мой добрый читатель, тебе не терпится узнать, что было сказано и сделано в храме вслед за этим. Я с удовольствием рассказал бы тебе обо всем, если бы мне не было запрещено рассказывать; и ты узнал бы все, если бы тебе было позволено слышать. И речь, и слух окажутся пораженными грехом, если я соглашусь удовлетворить столь опрометчивое любопытство. Но, возможно, тобой движет искреннее стремление приобщиться к божественному, поэтому я не стану томить тебя дальнейшим ожиданием. Слушай же и верь, ибо все, что я скажу тебе, правда. Я вплотную приблизился к смерти, я стоял у порога Прозерпины, я рождался в разных стихиях, а затем снова вернулся на землю. Я видел Солнце, сияющее во всей своей красе посреди ночи, я приближался к высшим и низшим богам и поклонялся им, видя их воочию перед собой. Вот я и рассказал тебе обо всем: и хотя ты слышал, что я сказал, ты все равно ничего не узнал об этом, ибо не должен знать».
Год спустя Люций был посвящен в мистерии Осириса, составляющие более высокую ступень в сравнении с предыдущей.
Среди прочих немногочисленных иностранцев, кому было позволено пройти через это египетское посвящение, можно назвать Платона, Пифагора, Фалеса, Ликурга, Солона, Ямвлиха, Плутарха и Геродота. Последний в своих сочинениях говорит о них с величайшей осторожностью. Он во всех подробностях описывает символические спектакли и массовые празднества, зачастую отождествлявшиеся широкой публикой с самими мистериями, но на самом деле носившие исключительно церемониальный характер, и при этом вовсе не раскрывает сути тайных ритуалов, говоря о них лишь следующее: «Об этих мистериях, которые все без исключения мне знакомы, я должен хранить молчание по религиозным соображениям».
Обратимся теперь к сочинениям биографа Плутарха.
«Слушая сказки египтян о богах — об их странствиях, рассечении на части и прочих злоключениях — не следует думать, что все это происходило на самом деле, по крайней мере в том виде, в котором все это описывается. Для изложения вещей божественных разные народы придумали свои особые символы, коими и пользуются. Некоторые из этих символов совсем непонятны постороннему, некоторые имеют более прозрачное значение. Таковы и эти истории о богах, и потому воспринимать их следует как мифы, требующие интерпретации в глубокомысленном философском духе.
В момент смерти душа испытывает то же самое, что и при посвящении в великие мистерии.
Многие люди удовлетворяются простым и тривиальным объяснением, согласно которому все эти легенды о божествах связаны с сезонными изменениями атмосферы или же с пахотой, а затем
— севом и ростом пшеницы. Говорят, что похороны Осириса символизируют сев, когда зерна зарывают в землю, а появление всходов, таким образом, ассоциируется с его воскресением. Но людям следует быть осторожнее, чтобы не допустить неразумного низведения божественных созданий до уровня обычных ветров или течений, сева или пахоты, земледельческих циклов или смены времен года.
У мистерий есть и еще одна цель — сохранение в людской памяти истинного смысла важнейших исторических событий».
Плутарх не идет дальше намеков, излагая все, что, по его мнению, он вправе сообщить.
Он раскрывает психологическую суть мистерий в своем трактате «De Iside et Osiride», где, в частности, говорит:
«Пока мы живем здесь, внизу, отягощенные телесными привязанностями, мы не можем непосредственно общаться с Богом, только в философских размышлениях слегка соприкасаясь с ним, будто во сне. Но когда наши души освобождаются [с помощью мистерий] и восходят к невидимым — чистым и неизменным — сферам, Бог становится их непосредственным господином и наставником, и они с самозабвенным восхищением любуются его красой, непередаваемой несовершенным человеческим языком».
О цели мистерий Изиды он сообщает следующее:
«Благодаря им они становятся лучше подготовленными к восприятию знаний Первого и Высшего Разума, к обретению которого их призывает Богиня. По этой причине храмы ее называются исей-онами и служат свидетельством того, что человек может обрести знание вечного и самодостаточного Существа, если ему укажут верный путь к достижению этой цели».
Оставим на этом грека Плутарха. Послушаем теперь, что говорит о египетских мистериях сириец Ямвлих, тоже прошедший посвящение:
«Вся суть и совершенство добродетели заключены в богах, и раньше всех прочих боги поделились своей силой с нами, жрецами. Божественное знание связано с нашим обращением к себе и познанием себя. Я говорю так потому, что божественная часть человека, некогда соединенная с богами осознанием подлинности их существования, впоследствии перешла в иное состояние, где оказалась связанной узами судьбы и необходимости. Следовательно, человеку необходимо найти способ освободиться от этих уз. И есть только один способ достичь этого — приобщиться к знанию богов. С этой целью египетские жрецы возносят душу назад, к божественным высотам».
Еще одним посвященным был Прокл. Предоставим слово и ему:
«Во время посвящений и мистерий боги могут принимать различные формы, а иногда являться просто в виде света. Временами этот свет принимает форму человека, но это не единственная возможная форма. Некоторые видения — вовсе не боги и вызывают страх».
А вот что говорит о мистериях благородный философ Платон:
«Тот, кто проходит через это божественное посвящение, становится свидетелем лишь ему одному предназначенного благословенного видения, возникающего в чистом свете. Он очищается и освобождается от оболочки, называемой нами телом и к которой мы привязаны, как устрица к своей раковине».
Платон утверждает также, что главной целью мистерий является возвращение человека к тем принципам, которых наша раса некогда лишилась вследствие своего падения.
Гомер — тоже посвященный — снабдил свою «Одиссею» следующим обращением к читателю: «Спеши же, лети же на всех парусах К милой, родной стороне, когда-то потерянной нами».
Та же самая мысль, что высказывал Платон, только изложенная в поэтической форме.
Еще одним посвященным, которому предание приписывает иноплеменное происхождение, был Моисей, хотя на самом деле он был лишь наполовину евреем, поскольку один из его родителей — египтянин. «Был Моисей сведущ во всякой мудрости египетской», — говорится в Новом Завете. Если понимать это утверждение буквально, то Моисею была открыта вся, даже самая сокровенная мудрость египтян, каковой может быть лишь знание, полученное в мистериях.
В том же самом Писании далее сказано, что «Моисей полагал покрывало на лице свое». О природе этого покрывала мы в какой-то степени можем судить по следующей фразе из этого же источника: «То же самое покрывало доныне остается неснятым при чтении Ветхого Завета», — говорится во 2-ом Послании Коринфянам. Эти слова свидетельствуют о том, что здесь имеется в виду отнюдь не покрывало из материи, но покров, наброшенный на истинный смысл каких-то слов, то есть на передаваемое знание. Следовательно, покрывало, которое носил Моисей, на самом деле является обетом молчать, сохраняя в секрете все, что ему было открыто в посвятительных мистериях.